Жан Ануй - Нас обвенчает прилив… [Ромео и Жанетта]
Фредерик (кричит). Я не могу, ваша улыбка слишком печальна! Я не требую, чтобы вы были так же благоразумны, как я, я только прошу вас — не прячьтесь в этом маленьком черном мирке, где до вас не доберешься. Я чувствую себя таким неуклюжим со своими большими мужскими лапами. Ваша тайна ускользает у меня между пальцами, как вода. Но я все-таки смогу научиться, даже не слишком хорошо вас понимая. Ведь есть же игры, языки, которые дураки выучивают, так и не поняв никогда их правил. Научусь и я!
Жанетта (улыбаясь). Нет.
Фредерик. Я сильный, я терпеливый, я спокойный. Ведь не единственный же вы человек на свете, которому я не могу помочь. И пусть все, что составляет мою силу и смысл существования, в счет не идет — я согласен.
Жанетта (тихонько, после паузы). Вы думаете, я бы согласилась таскать вас за своей юбкой, довольным или несчастным в зависимости от моих капризов и всех моих гадких недостатков, мяукающих вокруг меня, как стая кошек? Я уже не тот солдатик, что порезал себе руку тогда вечером. Вы будете думать, что я когда-нибудь снова обману вас, как и других, без всякого повода, но вы снова простите меня, потому что у меня будет несчастный вид… И так будет опять и опять. Лучше мне умереть.
Пауза; они неподвижно стоят друг перед другом. Она продолжает проникновенно.
Впрочем, именно это я и пришла вам сказать. В тот вечер, когда я пообещала ему выйти замуж, я опять принадлежала этому человеку. Я снова стала слабая и подлая, как раньше. Я опять стала ложью, хаосом, неряшеством, ленью. Я опять стала всем тем, что вы не выносите, и уже никогда не смогу быть вашей женой!
Она останавливается и говорит еле слышно.
Но если вы хотите, чтобы это длилось вечно вопреки всему, в моей власти сегодня же умереть вместе с вами.
Пауза. Затем Фредерик жестко отвечает, не глядя на неё.
Фредерик. Нет. Это слишком подло. Нужно жить.
Жанетта. С морщинами и вставными зубами, пока не станешь совсем старым, совсем безобразным и не подохнешь, обливаясь потом, в собственной постели, трепыхаясь, как цыпленок под ножом. А море такое чистое, с такими большими валами, которые все смывают…
Фредерик. Нет. (После паузы). Море не такое уж чистое со своими грудами трупов на дне. Смерть и там такая же. Она ничего не очищает. Она жульничает, не доводя дело до конца, оставляя после себя разлагающуюся, зловонную карикатуру на человека — эту страшную и противную фигуру, которую неизвестно, куда деть. Одни только малые дети, которые никогда не просиживали ночей возле покойника, могут еще украшать её цветами и верить, что при первом огорчении или первой морщине нужно умереть. Нужно стариться. Нужно когда-нибудь выйти из своего игрушечного мирка и понять, что нам свете не все так прекрасно, как мы думали, когда были маленькими.
Жанетта. Я не хочу взрослеть. Я не хочу примириться со всем этим. Слишком все это безобразно.
Фредерик. Возможно. Но все это безобразие, все эти напрасные жесты, вся эта смехотворная история — это наша жизнь. Её надо прожить. Смерть тоже безобразна.
Оркестр становится слышнее.
Жанетта (тихо). Тогда я возвращусь и буду танцевать. Они меня там, наверное, заждались. (Кричит внезапно). Простите, что я пришла!
Убегает и исчезает в саду. Появляются мать и Юлия. Фредерик стоит, не двигаясь.
Юлия. Ты готов, Фредерик?
Фредерик (замечает её, говорит после едва заметной паузы). Да.
Юлия. Мы можем ехать?
Фредерик. Пойдем (собирается поддержать её). Ты не боишься замерзнуть в повозке?
Мать. У меня есть для нее второе одеяло.
Фредерик. Мы не поедем через Бо. Мы срежем путь через Марэ. Этой зимой дорогу починили. К ночи мы будем дома.
Мать. Ваши отец и брат могли бы остаться дома, чтобы попрощаться с вами, милая. А знаете, где они? В забегаловке.
Юлия. Тем лучше. Я предпочитаю их не видеть.
Разговаривая, они пересекают сцену. Фредерик останавливается на пороге и бросает последний взгляд на комнату, пропуская вперед Юлию. Он говорит машинально.
Фредерик. Ты ничего здесь не забыла?
Юлия (остановившись, внезапно спрашивает у него). А ты?
Фредерик (просто, с потерянным видом). Я ничего с собой не привозил.
Они выходят. Вдруг, как чертик из коробочки, их кухни появляется Люсьен, вскакивает на диван и кричит, как оглашенный, кривляясь и делая вид, будто разбрасывает цветы.
Люсьен. Да здравствует новобрачная! Желаю счастья! Да здравствует новобрачная!
Отец (вихрем врываясь в комнату). Ты ее видел?
Люсьен. Кого?
Отец. Жанетту.
Люсьен. Где?
Отец. Там, на берегу (заставляет его повернуться к окну. Люсьен смотрит и молчит. Продолжая вглядываться). Что она собирается делать?
Люсьен. Купаться.
Отец. В платье?
Люсьен. В платье.
Отец. Но ведь идет прилив.
Люсьен. Да.
Отец. Да что же она, не соображает, что ее там отрежет от берега?
Люсьен. Она знает бухту лучше тебя.
Отец (кричит). Эй, Жанетт! Эй, Жанетт! Господи!
Люсьен (шепотом). Она бежит дальше. Она не слышит тебя из-за ветра. Да если бы она и услышала тебя, она все равно бы не остановилась. Она погибла, папа. Она погибла, сестричка.
Отец. Да что ты несешь? Неужели ты думаешь…
Люсьен. Я уверен.
Отец (мечется возле него). Черт возьми! Нужно же что-то сделать! Идем! Захвати веревки. Пойдем просить помощи в замке!
Люсьен (останавливая его). Нет.
Отец. Как «нет»?
Люсьен. Говорю тебе, ничего не нужно делать. Оставь её. Во-первых, слишком поздно, а, потом — ты ей окажешь услугу.
Отец. Ты — монстр! Побегу туда через лесок.
Люсьен. Валяй. Разомнешься, и будет видно не так паршиво, как отсюда.
Отец выбегает и тотчас возвращается, крича.
Отец. Ура! Ура! Фредерик! Он увидел ее с дороги и выпрыгнул из повозки. Вот это да! Вот это мужчина! Он выбежал на берег у мостика, он пересекает лагуну… Но там глубоко, он не пройдет.
Люсьен (подойдя, говорит тихо). Он пройдет.
Отец. Он проходит! Он прошел! Смелее! Ну, ну, ну! Браво, молодой человек! Какой спортсмен! Ну, давай!
Люсьен (подскакивает к нему вплотную, кричит неожиданно). Замолчи! Ты что, на футболе?
Отец. На каком футболе?
Люсьен. Ты слишком отвратителен, когда орешь. Говорю тебе, заткнись!
Отец (озадаченный). Но ведь я твой отец.
Люсьен (хватает его за отвороты пиджака, приподнимает и встряхивает, будто собираясь ударить). Знаю! Но ты, в конце концов, слишком мерзок и глуп, и бывают минуты, когда мне невыносимо сознавать, что ты мой отец. Сейчас как раз такая минута. Так заткнись. Замолчи, слышишь, или я тебя придушу.
Отец (который продолжает следить за происходящим, вырывается от него, кричит). Он нагнал ее! Пусти меня! Если они побегут к маяку, они спасены. Фарватер там поворачивает, там отмель… Жанетта это знает. Должна знать! Это их последний шанс… Но пусть бегут, черт возьми! Пусть скорее бегут! Да что же они там делают, почему не бегут?
Люсьен. Ты видишь, что они делают. Они разговаривают.
Отец. Но это безумие! Они оба сумасшедшие! Не побежит ли кто-нибудь крикнуть им? Я слишком стар! Не время болтать, черт возьми! (Кричит, комично сложив руки рупором). Кончайте болтать! Кончайте болтать!
Люсьен (тихо). Замолчи, или я придушу тебя. Оставь их, пусть говорят, сколько смогут. Им много есть о чем сказать друг другу.
Проходит томительная минута. Они стоят и смотрят, вцепившись друг в друга.
Люсьен (внезапно). А теперь ты видишь, что они делают, старый ты оптимист, видишь? Они целуются! Они целуются, а море их догоняет. Ты ничего в этом не в состоянии понять, старый Дон Жуан, старый неудачник, старый рогоносец, старая галоша! (С силой встряхивает отца).
Отец (вопит). Но прилив, черт возьми! (Беспомощный, жалкий, он продолжает кричать). Берегитесь прилива!
